Второй день работы Общего собрания РАН, в отличие от первого, не был отмечен гигантской очередью на входе в здание. Участники форума шли в зал, готовясь выслушать коллег, заранее обсуждая между собой возможные повороты дискуссии. Ждали критических откровенных докладов, но степень этой критики и откровенности в конечном итоге, все же оказалась для многих сюрпризом. Все то, что говорилось в кулуарах, высказывалось на независимых интернет-ресурсах, обсуждалось в острых интервью, выплеснулось вслух с трибуны высшего научного форума страны.

«Правило двух ключей», ставшее интернет-мемом и вошедшее в лексикон журналистов, по общей оценке, так и не стало эффективным способом управления наукой. По меткому выражению академика Александра Асеева — тот из двух ключей, что оказался в руках РАН — оказался «ключом от чужого дома, где успели сменить замок». Два года двоевластия, неразберихи в руководстве институтами, не оправдавшихся ожиданий и несбывшихся надежд, потерянных иллюзий. Весь этот груз выплеснулся докладами из уст людей, от которых подобные откровения услышишь не каждый день. Академики заговорили о том, что думают, не оглядываясь на политические тонкости.

«Вопрос, который я максимально хотел бы обострить — является ли ФАНО инструментом развития или инструментом разрушения науки, — сказал в первом докладе дня глава Сибирского отделения РАН Александр Асеев. — Я думаю, что результаты двухлетнего периода должны оцениваться сущностными показателями научной деятельности, а не числом регламентов, инструкций, соглашений, наспех созданных «научных центров» и количеством институтов Академии, лишенных юридических лиц».

Уничтожение интегрированной системы Академии, отчуждение от нее научных институтов и фактическое отстранение ее от функции научно-методического руководства их работой. Разрушение системы взаимоотношений академической науки с министерствами и промышленными корпорациями, с регионами, с университетами, кризис региональных отделений, замораживание строительства новых научных центров, фактически отмененное международное сотрудничество. Заторможенные программы строительства жилья для молодых ученых, поставок экспериментального оборудования. По-прежнему нищенские зарплаты научных сотрудников, угроза закрытия институтов и потери рабочих мест. Это и многое другое — прямые последствия чиновничьего управления наукой без системы, смысла и логики. Вернее, логики, не принимающей во внимание интересы науки как таковой.

Ставший уже привычным общий стыд за то, что российские объективные научные показатели неуклонно сокращаются по отношению к передовым странам в условиях, когда экономика не может строиться без опоры на знания и научные разработки… Асеев потребовал решительного законодательного вмешательства в ситуацию, возвращения к прежней системе управления наукой и подчинения ФАНО Президиуму РАН — на правах управления, несущего хозяйственные функции.

Если «интригой» или даже «вызовом» первого дня работы Общего собрания РАН по признанию многих, стала фраза премьер-министра «не РАН для ФАНО, а ФАНО — для РАН», то на второй день явным ударом по нервам стало выступление Генерального конструктора академика Юрия Соломонова. Доклад человека со звездой Героя на лацкане, звучал бесстрашно и жестко.

«Мне кажется, что именно сегодня Академия подошла к состоянию, которое иначе как "красной чертой" назвать нельзя. К сожалению, приходится констатировать, что в очередной раз интеллект в России оказался без власти. В результате этих псевдореформ наверху оказались представители "легких фракций". Говорить о двустороннем процессе взаимодействия власти и РАН было бы неправильно, перекладывая всю ответственность за эффективность подобного рода мероприятий на власть. Академия наук является вторым участником этого процесса и сама дает повод власти делать пусть и необдуманные, но конкретные шаги».

Смешки, всплеск аплодисментов на лихо сказанное меткое слово, быстро сменились тишиной и вниманием. Справедливость упреков была очевидна, а выводы — печальны. Для того, чтобы преодолеть рутину, добиться каких-то результатов, нужно говорить вслух, занимать активную позицию, спорить и отстаивать ее — только тогда с ней будут считаться и уважать. Академики РАН — это, по идее, эксперты высшей категории, они имеют на это право по опыту и знаниям. Но они чаще всего молчат.

«Я не понимаю такой работы Президиума, который единственной целью своей работы ставит положение — отбиваться от действий власти. Будь то ФАНО, будь то Правительство, Минобр, и так далее. Где работа на упреждение, где те идеи, которые должны повести за собой все властные структуры? Почему это происходит? На мой взгляд, потому что и в Президиуме, и в Президентском Совете по науке присутствуют умудренные жизненным опытом люди, которые за свою жизнь все уже получили, на этом строят свое жизненное кредо. У них за плечами долгие годы плодотворной эффективной работы для страны, но нельзя жить былыми заслугами».

Академик Соломонов предложил Академии добиться существенного обновления Президентского совета по науке и Президиума РАН для того, чтобы сделать их работу эффективной. Через год — перевыборы Президента РАН. Нужно за оставшийся год проделать эту работу, чтобы войти в следующий цикл руководства РАН с перспективой эффективной работы, оставить за бортом «сказки» о том, что в Академии все в порядке, — подчеркнул докладчик.

После этих тезисов, точно уложенных в регламент, появились новые заявки на выступления в дискуссии. Само собой оказалось, что большинство из последующих докладов не опровергали, а лишь еще и еще раз подчеркивали то, что дальше никак нельзя мириться с существующим положением вещей. Выступление вице-президента РАН, академика Геннадия Месяца было одним из самых кратких в этот день. Он явно очень волновался, переживания сделали его речь напряженно-отрывистой. Геннадий Месяц начал с важного обстоятельства, требующего активной и быстрой реакции научного сообщества и руководства РАН.

«На последнем Совете при президенте было провозглашено, что в России должно остаться 150 научных институтов, причем они должны быть распределены по всей территории и по всем направлениям, в их число должны войти и вузы, — сказал Геннадий Месяц. — Этот список появился за неделю до того момента, как его нужно было обсуждать на совете. В старой системе Академии их было более 400. Наряду с этим продолжаются активные попытки объединения разных институтов. Мне кажется, что все это делает наше положение абсолютно безнадежным — у нас будет объединение «институтов коров» с «институтами мух». Это уже практически делается в регионах. Мы должны отвергнуть эту доктрину! Мы не можем реформировать академию по этим принципам!»

Один за другим докладчики выходили и высказывали свои соображения, раскрывали проблему управления наукой с разных сторон — от сугубо практических до общегосударственных. Страсти то накалялись, то остывали, в список выступающих подавались все новые заявки. Нельзя, однако, не отметить того, что когда на трибуну поднимались представители сельскохозяйственной науки и начинали рассказывать не о проблемах, а об успехах в своей отрасли, накатывало странное чувство.

Вроде, и порадоваться есть чему, и люди — бесспорно, достойнейшие труженики. Но была в этом все же какая-то нездешняя идейная цельность, напоминавшая о том, что с периода борьбы за яровизацию и против вейсманистов-морганистов прошло пока еще немногим больше полувека… Но тени прошлого рассеивались, и следующий докладчик вновь возвращал участников форума в наши дни. К теме того, что в стране, по замыслам реформаторов, должно остаться лишь 150 академических институтов, вновь обратился академик Валерий Рубаков — один из лидеров «Комитета 1 июля».

«Что касается тех 150 институтах, о которых говорил Геннадий Андреевич Месяц, — все это переходит уже в практическую плоскость, — сказал Валерий Рубаков. — Выясняется, что дополнительные запланированные средства на зарплату будут по решению руководителя ФАНО передаваться институтам-лидерам. Кто эти институты-лидеры — лично я не знаю, не видел этого списка. Как говорится, мы с вами обсуждаем, а улита-то едет.

Нам нужно как можно быстрее, как можно активнее проводить в жизнь те тезисы, которые здесь звучали. Мое предложение такое — сейчас готовится Стратегия научно-технологического развития страны. Это тот самый документ, в котором должен быть раздел о реформе российской фундаментальной науки, о реформе Академии, где четко было бы прописано, каковы цели и задачи этой реформы. Нам надо настаивать на том, чтобы такой раздел там был. Чтобы, в конце концов, стало все ясно».

Глава ФАНО Михаил Котюков все это время яростных откровений тихо сидел в президиуме форума рядом с Владимиром Фортовым, временами что-то помечая на листе бумаги. И на трибуну его буквально вызвали всем залом в самом конце заседания. Начав с благодарностей выступавшим, глава ФАНО подчеркнул, что согласен с тем, что наступивший год во многом должен стать определяющим, надо объединить усилия для того, чтобы завершить его с общими результатами. Ближе к концу года должна пройти оценка всех научных организаций, и к этому надо тщательно вместе подготовиться.

«Все ведомственные решения были подготовлены, опираясь на академическую среду, — сказал Михаил Котюков. — оценке должны подлежать не только подведомственные федеральные структуры, но и вообще все научные организации России. В итоговом варианте перечня референтных групп были приняты все пожелания, исходившие от Академии».

Михаил Котюков высказался также в том смысле, что принятый закон должен исполняться независимо от того, нравится он нам или нет (этот тезис он высказывал неоднократно с момента занятия своей должности). Выполняя его нормы, нужно совершенствовать закон, выходя с предложениями, действуя в рамках взаимно принятого регламента отношений Академия-ФАНО. В отношении тяжелой ситуации с бюджетом, к концу года есть надежды этот бюджет увеличить за счет дополнительного финансирования. «Защищая позиции по заработной плате, мы ухудшаем общие позиции по всей структуре, — сказал Михаил Котюков. — Средства заработной платы будут распределены в соответствии с теми критериями, которые записаны в постановлении и в соглашениях — мы должны выполнить показатели тех "дорожных карт", которые разработаны во всех институтах и должны выполняться».

В связи с тем, что, по словам главы ФАНО, многие институты в регионах утратили связь с самими регионами, вопросы целесообразности формирования из них объединений, будут решаться с учетом всех возможных мнений в связи с необходимостью создания «нового качества» этих объединений. Выход из кризиса Михаил Котюков видит в объединении усилий ФАНО и Академии. Звучит так, будто Академия и ФАНО живут в разных мирах.

Заключительное слово, сказанное Владимиром Фортовым, звучало тихо и довольно устало. Нужны перемены, это очевидно для всех. И перемены эти должны произойти прежде всего в самой Академии, в ее Президиуме, в системе принятия решений, в постановке четких задач и активном их решении. Но надо сохранить способность слушать друг друга, потому что приоритеты в конечном итоге у всех общие — сохранение науки и Академии в России. Итоговое постановление было зачитано с трибуны и дополнено предложениями из зала, затем принято голосованием. Закрывая эти два дня форума, Владимир Фортов пожелал всем коллегам дальнейшей успешной работы.

По материалам сайта Научная Россия